44
Цифровые технологии в системе публично-правовых (государственно-правовых) отношений
Д. М. Бакирова,
аспирант,
Белгородский государственный национальный
исследовательский университет
РАЗВИТИЕ ТЕОРИИ ЮРИДИЧЕСКИХ ФАКТОВ В АСПЕКТЕ
ДИНАМИКИ ЦИФРОВИЗАЦИИ ПРАВОВОГО ПРОСТРАНСТВА
Аннотация.
Основной целью исследования в рамках данной статьи является
определение направлений развития теории юридических фактов в связи с наби-
рающим обороты процессом цифровизации правовой сферы. Обращается особое
внимание на такую составляющую теории юридических фактов как фактические
общности, к которым автор относит фактические составы и фактические системы.
Формируется и обосновывается вывод о том, что совершенствование системы зна-
ний о фактических системах как достаточно большой и упорядоченной общности
юридических фактов способно помочь в развитии технологий машиночитаемого
права.
Ключевые слова
: право, цифровые технологии, теория юридических фак-
тов, фактические системы, машиночитаемое право
DEVELOPMENT OF THE LEGAL FACTS THEORY
IN THE PROCESS DIGITALIZATION OF THE LEGAL SPACE
Abstract.
The main purpose of the study in this article is to determine the directions
for the development of the legal facts theory in connection with the growing process of
digitalization of the legal sphere. Particular attention is paid to such a component of
the theory of legal facts as actual communities, to which the author refers the actual
compositions and actual systems. The conclusion is formed and substantiated that the
improvement of the system of knowledge about actual systems as a sufficiently large
and ordered community of legal facts can help in the development of machine-readable
law technologies.
Keywords
: Law, Digital technologies, Theory of legal facts, Actual systems,
Machine-readable law
Введение.
Право как социальный институт и набирающие обороты процес-
сы цифровизации различных сторон общественной жизни взаимосвязаны между
собой и оказывают друг на друга существенное влияние.
С одной стороны, цифровизация, как и любой иной социальный процесс,
подвержена правовому регулированию, что отражается в многочисленных по-
правках действующего законодательства, учитывающих специфику информати-
зации и технологизации всех сторон общественного взаимодействия. В качестве
одного из наиболее наглядных примеров можно сослаться на внесение дополне-
ний в действующее законодательство, связанных с введением в правовое про-
странство такого понятия, как цифровые права. В частности, ст. 128 Гражданского
кодекса РФ [1] (далее – ГК РФ) была дополнена указанием на цифровые права
45
Цифровые технологии в системе публично-правовых (государственно-правовых) отношений
как особый объект гражданских прав, относимый к числу разновидностей иму-
щественных прав. Понятие цифровых прав и общая характеристика осуществле-
ния и распоряжение ими были даны в специально введенной ст. 141.1 ГК РФ.
Кроме того, в недалеком прошлом был принят Федеральный закон от 31.07.2020
№ 258-ФЗ «Об экспериментальных правовых режимах в сфере цифровых инно-
ваций в Российской Федерации» [2]. Можно привести множество и иных приме-
ров того, какие изменения и дополнения российского законодательства связаны
с усилением процессов цифровой трансформации. В целом можно сказать, что
подобное внимание со стороны права к регулированию данной сферы не случайно
и логически обусловлено.
С другой стороны, цифровизация также оказывает влияние на право и пра-
вовое регулирование, воздействуя на его форму, механизм и используемые техно-
логии. На это неоднократно обращалось внимание в научной литературе [11. С. 6;
12. С. 10–11]. В частности, Т. Я. Хабриевой и Н. Н. Черногор в этой связи обра-
щается внимание на то, что «право становится не только средством, инструмен-
том, обеспечивающим цифровизацию экономики, управления и других сегментов
социального бытия, но и объектом воздействия “цифровизации”, в результате ко-
торого оно претерпевает изменения своей формы, содержания, системы, структу-
ры, механизма действия и демонстрирует тенденцию к усилению наметившихся
трансформаций» [14. С. 85].
В. Ю. Рассолов, характеризуя данные процессы, выделяет четыре уровня
проникновения информационных технологий в правовое пространство, на основе
которых можно определить современное состояние цифровизации государствен-
но-правовых явлений. К их числу отнесены следующие: 1) совершенствование
законодательства в связи с появлением новых объектов и общественных отноше-
ний; 2) внедрение цифровых технологий в сферу юридической практики; 3) пере-
вод нормативной основы правового регулирования в форму программного кода;
4) создание принципиально новой нормативной системы, которая будет самостоя-
тельным социальным регулятором наряду с правом в классической его трактовке.
По результатам такой проработки В. Ю. Рассолов приходит к выводу о том, что
в настоящее время идет активное освоение первого уровня и плавная реализация
мероприятий второго. На третий уровень можно будет выйти только через весьма
значительный период времени (не менее 20–30 лет). Четвертый уровень может
рассматриваться только в качестве наиболее отдаленной перспективы [10. С. 71].
Основная часть.
Влияние явлений цифровизации на право в самом простом
варианте обнаруживается при совершенствовании использования в правоприме-
нительной практике юридических технологий. В частности, речь идет о заключе-
нии договоров в электронном виде, в том числе «самоисполняемых» договоров
(смарт-контрактов), использовании информационных технологий в судебной и но-
тариальной деятельности и т. п. На этом фоне следует обратить внимание на реали-
зацию в Российской Федерации федерального проекта «Нормативное регулирова-
ние цифровой среды», в рамках которого предполагается автоматизация различных
сфер юридической деятельности, в том числе и правотворчество. Однако проникно-
вение явлений цифровизации в правовую действительность этим не ограничивается.
46
Цифровые технологии в системе публично-правовых (государственно-правовых) отношений
В этой связи можно отметить, что в 2021 г. Правительственной комисси-
ей по цифровому развитию была утверждена «Концепция развития технологий
машиночитаемого права» [3]. В соответствии с данным документом машино-
читаемое право рассматривается как один из наиболее эффективных способов
объективации правовых норм, что обеспечивает их непротиворечивость, а также
максимальный комфорт и удобство в правоприменении для всех участников дан-
ного процесса.
Официальное определение машиночитаемого права изложено в разделе 3
указанной Концепции, в котором оно понимается как «основанное на онтологии
права изложение определенного набора правовых норм на формальном языке
(в том числе языке программирования, языке разметки), а также технологии ма-
шиночитаемого права (инструменты применения таких норм в виде необходимых
информационных систем и программного обеспечения)». Более простой и понят-
ный юристу вариант был предложен Т. Я. Хабриевой и Н. Н. Черногором: «…
правоположения, изложенные в виде машинных алгоритмов, реализованных на
языках программирования (программного кода), понимаемых машиной с после-
дующей машиноисполняемой реализацией» [13. С. 135].
Машинное (программное) представление правовых норм меняет форму изло-
жения, но не может изменить их логику. В любом случае нормативные дозволения,
предписания и запреты должны будут распространяться на заранее предусмотрен-
ные фактические ситуации, предусмотренные в упорядоченном системном виде.
Вследствие этого представление нормативных правил в форме машинного кода
не исключает необходимости анализа и систематизации фактического основания
правового регулирования, что автоматически актуализирует основные положения
теории юридических фактов, сложившиеся к настоящему времени.
В философском понимании научная теория предстает как «истинное знание,
существующее как некоторая система логически взаимосвязанных предложений,
отражающих («описывающих») существенные, т. е. закономерные, общие и не-
обходимые связи той или иной предметной области» [17. С. 216–217]. Словарная
трактовка понятия «теория» практически тождественна в большинстве энцикло-
педических источников. Обычно приводятся определения, характеризующие дан-
ное понятие в широком и узком значениях. В широком смысле оно трактуется как
«комплекс взглядов, представлений, идей, направленных на истолкование и объ-
яснение какого-либо явления». В узком значении данного термина или понимании
в специальном смысле теория истолковывается как «высшая, самая развитая фор-
ма организации научного знания, дающая целостное представление о закономер-
ностях и существенных связях определенной области действительности – объекта
данной теории» [8. С. 42].
Характеристика теории как системы предполагает наличие набора элемен-
тов, являющихся узловыми точками упорядоченного знания, взаимодействую-
щих между собой. Совокупность таких взаимосвязей между элементами образует
структуру данной системы. В результате появляются новые качества, изначально
не присущие отдельным элементам системы, вследствие чего их совокупность
образует некоторое целостное явление. Это проявление именуется свойством
47
Цифровые технологии в системе публично-правовых (государственно-правовых) отношений
эмерджентности, т. е. несводимости итоговых качеств системы к изначальным
свойствам ее элементов.
В правовой литературе неоднократно отмечались научная ценность и прак-
тическая значимость теории юридических фактов. Наличие грамотно разработан-
ной системы таких фактов, а также их четкая и однозначная фиксация в гипотезе
соответствующей правовой нормы является одной из наиболее существенных га-
рантий законности, поскольку это служит залогом правильного применения пра-
вовых норм [7. С. 19–20]. «Роль теории юридического факта видится в необходи-
мости концептуализации социальных оснований права, без чего оно утрачивает
свой смысл, а любые теоретические построения теряют свое эвристическое со-
держание» [4. С. 50]. Значение теории юридических фактов состоит также в том,
что данная организованная совокупность знаний выступает в качестве методоло-
гической основы проведения исследований в отношении отдельных правовых яв-
лений. В научной литературе зачастую природу того или иного правового понятия
предлагается исследовать свозь призму теории юридических фактов.
Одним из элементов теории юридических фактов как системы знаний о фак-
тической составляющей правового регулирования являются фактические общно-
сти как упорядоченные в определенной конфигурации юридические факты. Такие
общности могут образовываться за счет объединений фактов различного объема.
В частности, Е. Ю. Цуканова в диссертационном исследовании, непосредственно
посвященном данному вопросу, выделяет два вида общностей: фактические со-
ставы и системы [15].
Общее между фактическими составами и фактическими системами состоит
в том, что они представляют собой организованные определенным образом ком-
плексы юридических фактов. Вместе с тем их функциональное назначение имеет
существенные отличия. Под фактическим составом принято понимать такое объе-
динение юридических фактов, которое, будучи предусмотренным в правовой нор-
ме, выступает в качестве основания возникновения правовых последствий. Чаще
всего в качестве таких последствий выступают возникновение, изменение или
прекращение правоотношений. Таким образом, именно правообразование в ши-
роком смысле этого слова выступает в качестве основной функции фактических
составов как общности юридических фактов.
Конкретные юридические факты и фактические составы, выступающие в ка-
честве оснований правовых последствий, имеют отношение к отдельным право-
отношениям. В этом аспекте они представляют собой микроуровень фактической
обоснованности правового регулирования. Макроуровень включает в себя такую
совокупность реальных обстоятельств, которая рассматривается как определенный
срез жизненной реальности и даже целые социальные процессы. Исследование
фактической основы такого уровня позволяет решать задачи более масштабно-
го характера. Вследствие сказанного можно предположить, что цель объединения
фактических предпосылок права в фактические системы несколько иная, нежели
формирование отдельных фактических составов.
Фактические составы, являясь основанием возникновения, изменения и пре-
кращения правоотношений, имеют значение для решения правоприменительных
48
Цифровые технологии в системе публично-правовых (государственно-правовых) отношений
задач. В отличие от этого, объединения фактов в большие системы служат целям
упорядочения правовых норм, что способно оказать необходимое содействие про-
цессу правообразования.
Эффективность правотворческой работы во многом зависит от системно-
го представления общественных отношений, подлежащих урегулированию, что
позволяет осуществлять систематизацию законодательства в целом. Наиболее
наглядно это проявляется при осуществлении кодификации, которая традицион-
но рассматривается в качестве одной из форм систематизации законодательства.
Иногда понятие кодификации использовали как синоним систематизации законо-
дательства. Кодификационная работа способствует устранению противоречий,
обнаружению и ликвидации пробелов в правовом регулировании, выявлению
устаревших правовых норм, а также обеспечению удобства практического ис-
пользования нормативных актов.
Существует множество способов приведения правовых норм в определенную
систему при осуществлении кодификации. Одним из таких является формирова-
ние обобщений, за счет которых вырабатывается общая часть соответствующей
отрасли. В свою очередь обобщения в абсолютном большинстве случаев касаются
фактической составляющей правовой нормы за счет «отбрасывания» отдельных
моментов, которыми можно пренебречь при формулировании общей правовой
нормы, рассчитанной на достаточно большое количество жизненных ситуаций.
Сказанное находит свое наглядное проявление во взаимодействии общих
и специальных норм. Общие нормы в силу своего более абстрактного характе-
ра и достаточно высокой степени обобщения рассчитаны на регулирование бо-
лее широкого круга общественных отношений. В отличие от этого специальные
нормы сформулированы с помощью более детализированного описания факти-
ческой ситуации, к которой они применяются. В этом плане можно говорить, что
такие нормы учитывают отдельные особенности регулируемых общественных
отношений.
Основное различие между общими и специальными нормами состоит в раз-
ной степени обобщенности их гипотезы, указывающей на фактические обстоятель-
ства, при наличии которых применяется данная норма. Такие гипотезы в теории
права делятся на абстрактные и казуистические. Абстрактная гипотеза формули-
руется с использованием общих родовых признаков общественных отношений,
что расширяет сферу действия правовой нормы и повышает ее стабильность.
Казуистическая гипотеза учитывает специфику отдельных частных случаев, кото-
рую невозможно отразить с помощью абстрактной гипотезы. Деление правовых
норм на общие и специальные обусловлено многоуровневым характером системы
права в целом, а также его отдельных отраслей.
Полагаем, что наиболее простым и показательным примером фактической си-
стемы является совокупность юридических фактов и фактических составов, явля-
ющихся основанием возникновения, изменения и прекращения правоотношений
в рамках процессуального права. Это обосновывается тем, что процессуальный
порядок совершения определенных действий при рассмотрении и разрешении
судебных дел унифицирован и заранее предопределен нормами процессуального
49
Цифровые технологии в системе публично-правовых (государственно-правовых) отношений
права. Фактические обстоятельства, вызывающие соответствующие им правовые
последствия, развиваются планомерно и поступательно. Одни факты обусловли-
вают появление других, которые, в свою очередь, влияют на появление третьих.
Кроме того, в процессуальном праве существенное внимание уделяется фак-
там, вследствие которых возникает само судопроизводство. Это обусловлено тем,
что они имеют значение фундамента всей правовой процедуры, поскольку право-
мерность совершения действий на этапе возбуждения дела детерминирует закон-
ность всего дальнейшего процесса.
Таким образом, полагаем возможным говорить о различного рода взаимосвя-
зях между фактическими элементами не только отдельных правовых институтов,
но также и правовых отраслей. В научной литературе, действительно, фактические
системы исследуются применительно к отдельным межотраслевым институтам
или же правовым отраслям [16. С. 48]. Более того, можно представить всю массу
фактических предпосылок правового регулирования в виде глобальной фактиче-
ской системы. Однако для ее анализа потребуются новые технологические воз-
можности, предоставляемые электронно-вычислительными машинами.
Заключение.
В настоящее время проблематика формирования фактических
систем актуализировалась в связи с набирающей обороты цифровизацией всех
сфер жизнедеятельности, в том числе и правотворчества [6]. Алгоритмизация об-
щественных отношений достигла такого уровня, что требует формирования со-
ответствующей государственной политики [9. С. 706]. Новейшим технологиям
должно уделяться надлежащее внимание на уровне стратегических целей госу-
дарственного планирования, что требует соответствующего нормативного регу-
лирования. Представление достаточно большой общности юридических фактов
в виде фактической системы способно помочь в вопросе перевода правовых норм
в машиночитаемый вид, что является одной из тенденций совершенствования
правовых основ регулирования общественных отношений. Это свидетельствует
о достаточно степени значимости фактических систем (их анализа и совершен-
ствования) как элемента теории юридических фактов.
Список литературы
1. Гражданский кодекс Российской Федерации (часть первая) от 30.11.1994
№ 51-ФЗ (ред. от 25.02.2022) // СПС «КонсультантПлюс». URL: https://www.
consultant.ru/document/cons_doc_law_5142/ (дата обращения: 15.09.2022).
2. Об экспериментальных правовых режимах в сфере цифровых инноваций
в Российской Федерации: федеральный закон от 31.07.2020 № 258-ФЗ (ред. от
02.07.2021) // СПС «КонсультантПлюс». URL: https://www.consultant.ru/document/
cons_doc_LAW_358738/ (дата обращения: 15.09.2022).
3. Концепция развития технологий машиночитаемого права: утверждена
Правительственной комиссией по цифровому развитию, использованию информа-
ционных технологий для улучшения качества жизни и условий ведения предприни-
мательской деятельности, протокол от 15.09.2021 № 31 СПС «КонсультантПлюс».
URL: https://www.consultant.ru/document/cons_doc_LAW_396491/ (дата обраще-
ния: 15.09.2022).
50
Цифровые технологии в системе публично-правовых (государственно-правовых) отношений
4. Аргунов Б. Б. Понятие юридического факта в правовой концепции
П. Г. Виноградова // Северо-Кавказский юридический вестник. 2020. № 2. С. 49–55.
6. Давыдова М. Л. «Умное регулирование» как основа совершенствования
современного правотворчества // Журнал российского права. 2020. № 11. С. 14–29.
7. Муленко Н. В. Феномен «административный регламент» в государствен-
ном управлении России // Миграционное право. 2015. № 4. С. 17–20.
8. Новая философская энциклопедия. В 4 т. Т. 3. Москва: Мысль, 2010. 695 с.
9. Порываева Н. Ф. Предпосылки возникновения машиночитаемого права
// Юридическая техника. 2021. № 15. С. 706–709.
10. Рассолов В. Ю. Уровни трансформации права в условиях цифровизации
правового пространства // Пробелы в российском законодательстве. 2021. № 6.
С. 71–75.
11. Тихомиров Ю. А., Кичигин Н. В., Цомартова Ф. В., Бальхаева С. Б. Право
и цифровая информация // Право. Журнал Высшей школы экономики. 2021. № 2.
С. 4–23.
12. Хабриева Т. Я. Право перед вызовами цифровой реальности // Журнал
российского права. 2018. № 9. С. 5–16.
13. Хабриева Т. Я., Черногор Н. Н. Будущее права. Наследие академика
В. С. Степина и юридическая наука. Москва: ИНФРА-М, 2020. 176 с.
14. Хабриева Т. Я., Черногор Н. Н. Право в условиях цифровой реальности //
Журнал российского права. 2018. № 1. С. 85–102.
15. Цуканова Е. Ю. Фактические общности в современном российском праве
(теоретико-правовое исследование): дис. … д-ра юрид. наук. Белгород, 2021. 377 с.
16. Чаркин С. А. Юридические факты как основания возникновения, измене-
ния и прекращения земельных правоотношений // Пробелы в российском законо-
дательстве. 2011. № 6. С. 45–49.
17. Штофф В. А. Проблемы методологии научного познания. Москва: Высш.
школа, 1978. 269 с.
А. В. Белякова,
кандидат юридических наук,
старший научный сотрудник Центра судебного права,
Институт законодательства и сравнительного
правоведения при Правительстве Российской Федерации
РЕАЛИЗАЦИЯ ПРИНЦИПА ДОСТУПНОСТИ ПРАВОСУДИЯ
В УСЛОВИЯХ ЦИФРОВОГО ГОСУДАРСТВА
Аннотация.
Статья посвящена проблемам внедрения информационных тех-
нологий в систему российского правосудия и в отдельные органы государственной
власти. Анализируется значение принципа доступности правосудия в современ-
ных условиях защиты нарушенных прав, свобод и законных интересов. Уделяется
внимание междисциплинарному подходу к развитию модели электронного право-
судия в Российской Федерации. Автором также сформулированы выводы и пред-
ложения по итогам проведенного исследования.
